Болваноиды. Кто они?

[borgece]

                            Болваноиды. Кто они?

Это слово родилось при просмотре телевизионных передач с участием людей науки.  Сначала я возмущался тем, что подобную глупость можно вещать с экрана. Потом усмехался при услышанной глупости, а когда придумал классификацию этим вещунам, назвав, для себя, их болваноидами, то успокоился сознанием того, что для них это просто характерно. К этому времени у меня выработался «иммунитет» для безболезненного прослушивания глупости по ТВ.
Но для начала, чтобы понизить уровень тона злобствующих ревнителей науки, сообщаю, что здесь нет и намёка на тупо или слабоумие. Здесь совершенно о другом. Это касается участи людей, волею судьбы посвятивших свою жизнь изучению не существующего в природе, но упорно изучаемого наукой.
Преимущественно, они из числа лучших учеников школы, и не их вина, что их учили в школе, возможно по незнанию, неправильным представлениям, что и как существует на самом деле. Но они успешно совершенствовались в тех знаниях, которыми располагала наука, не подозревая, что они не верные,  поэтому  среди них много знаменитых и даже выдающихся учёных.
Но самый выдающийся среди них, конечно же, Птолемей, геоцентрическая модель мира которого просуществовала 1500 лет.
Конечно, слово болваноид носит неприятный, даже несколько оскорбляющий личность оттенок, но я не настаиваю на своей версии названия этой категории учёных, пусть изучающих внутренние органы Кощея бессмертного или квантовомеханическую модель атома. (Ни того, ни другого в природе нет.) Соглашусь с другой, если она будет лучше. Предлагайте.
Однако следует помнить, что именно они наносят значительный вред в развитии и совершенствовании  знаний, поэтому предлагаю здесь вспомнить о  результатах их «небезуспешной» деятельности в этом направлении.
Оглуплённое ещё со школьных лет население Земли твёрдо знает, что атом вещества состоит в основном из пустоты. Вещества в атоме всего одна триллионная его часть. В построенном строго по научным представлениям макете атома объёмом в кубометр, вещество в нём должно составлять только 0,1 мм3 . Чтобы увидеть эту кроху, представляющую ядро атома, надо долго приглядываться: «Где оно?»
Валентность вещества зависит от количества электронов, находящихся в верхнем электронном слое атома.
В таблице Менделеева семь периодов.
Азот и кислород не могли быть ничем иным, кроме газа.
Луна – ровесница Земли.
Самое страшное в космосе – это чёрные дыры, образованные гравитационным коллапсом и искривляющие пространство, которые могут поглотить даже галактику.
Тунгусский метеорит – это «проделки»  Теслы.
Ну и ещё многое другое, что я считаю откровенной чушью.
А теперь мы слышим по ТВ новую несуразицу, что Луна – это форпост инопланетян. Она внутри полая, и там расположены их базы. А в передачах о космических катастрофах просто диву даёшься: «Неужели столько нелепицы можно понапридумывать?»
Но болваноиды не сомневаются, что всё, что они понапридумывали, оглуплённым населением будет спокойно  «скушано».
А то, что я пишу про атом, космос и чёрные дыры «хранители науки» бережно охраняют  и  стараются блокировать эти сообщения, чтобы народ об этом не узнал.
Ну что ж! Как сказал в своё время Грибоедов: «Желаю вам пребывать в неведенье счастливом».   

[Evgeni RaMiraSh]

Ну, насчёт Птолемея, полагаю, Вы неправы.

Пирамиды Гизы и Сфинкс, собственно говоря - показывают движение Солнца и солнечной системы по направлению на созвездие Льва.
На то же указывают гороскопы храма Дендер.

Но это же движение подтверждается данными по анизотропии микрофонового (реликтового) излучения, скорость Солнца под 400 км/сек.

Рисунки можно посмотреть по адресу - http://www.orbita-77.ru/

Правда, рисунок там не точный; точный можно посмотреть по адресу - http://www.astrogalaxy.ru/forum/phpBB2/viewtopic.php?f=2&p=85689

Только по последнему адресу автор ведёт речь о движении относительно центра галактики, а рисунок даёт как раз для случая движения Солнца, солнечной системы - по направлению на созвездие Льва.
При том, что данные о движении Солнца, солнечной системы относительно центра галактики - дурилка болваноидов.

Так, о какой системе отсчёта говорится в указанных случаях?
Говорил уже - http://kolba.com.ua/index.php?topic=2365.0 - это абсолютная система отсчёта. Или Вселенская абсолютная система отсчёта (ВАСО).

В связи с чем... - о какой такой геоцентрической системе - во времена Птолемея может идти речь?

Создание гелиоцентрической системы Н. Копернику приписывают... но до Н. Коперника была принята - ВАСО.

Но если до Н. Коперника была принята ВАСО, тогда ни о какой геоцентрической системе Птолемея и речи быть не может, это - приписывание Птоломею - того, к чему он и отношения не имел. Это - оболванивание людей - дурилка болваноидов.

И в общем-то, высвечивается момент, что и... а имел ли отношение Н. Коперник к гелиоцентрической системе?

Ведь, в действительности-то выходит, что в сравнении с ВАСО гелиоцентрическая система - шаг назад, в дремучесть, в невежество.
Может, что в действительности Н. Коперник придерживался мнения о ВАСО, а на него навесили гелиоцентрическую систему? И опять - дурят людей те же болваноиды.

Вообще - есть ещё одно мнение, по сути - кодировка, оболванивание людей; это мнение - о том, что раньше люди считали, что Земля - плоская. Стоит на трёх черепахах, они располагаются на слоне.

Можно предположить, что в древние времена люди считали, что на Земле три континента - Евразия, Африка, Америка, считая Антарктиду - островом; откуда следует - эта такая же кодировка, оболванивание, как и сказка про Птолемея и Н. Коперника.

[borgece]

Я не склонен к заумностям, поэтому Птолемею - птолемеево, а Копернику - коперниково. А насчёт пирамид, кто их построил и для чего они были нужны, можно прочесть в моём блоге в ЖЖ используя мой логин borgece. Полагаю, что это должно быть интересно, так как больше нигде нельзя узнать что-то более правдивое.

[Evgeni RaMiraSh]

Я с ЖЖ не очень. Может прямую ссылу дадите?

У Птолемея просто были формулы расчёта места положений планет. И всё. А ему впарили геоцентрическую систему. Под Библию.

По Копернику.
http://www.scaliger.ru/texts/copernic.html
Вячеслав Лопатин
       КТО ТАКИЕ ЭТИ КОПЕРНИК, КЕПЛЕР?

       Имя астронома Николая Коперника знакомо всем и не нуждается в особом представлении: поставив Солнце в центр мира, этот человек совершил настоящую научную революцию. Однако так уж получается, что мы вынуждены сомневаться в традиционной исторической версии, и история астрономии здесь не является исключением. К тому же, сомнительных моментов в последней содержится более чем достаточно.
       Гелиоцентрическая модель Коперника, перевернувшая мировоззрение людей, была, на самом деле, не нова. Учение о том, что Земля вращается вокруг Солнца, было известно еще древнегреческой науке, прежде всего, в лице астронома Аристарха Самосского, жившего почти за два тысячелетия до Коперника. Сам же Аристарх основывался на учении Пифагора, насчитывавшем к тому времени уже около трехсот лет. Конечно же, странно, что античные знания куда-то пропали и в течение огромного промежутка времени, от Аристарха до Коперника, находились в каком-то небытии. Но данная статья не столько об этом случае, который, безусловно, является историческим мифом, сколько о тех, кто «возрождал» античную астрономию.
       Странности начинаются с самого появления «нового» учения о гелиоцентризме. Это учение при Копернике, да еще и долго после него, называли пифагорейским. То есть Пифагора, несмотря на длительное забвение, хорошо знали. Однако Аристарх Самосский при этом был неизвестен: впервые европейцы познакомились с ним уже после смерти Коперника. Получается, что польский астроном парадоксальным образом опередил своего древнегреческого коллегу.
       Кто же такой был этот Коперник?
       Биография Николая Коперника (1473-1543) известна, вроде бы, не плохо, но туманных и непонятных моментов, вызывающих удивление и заслуженное недоверие, в ней предостаточно.
       Как и большинство великих ученых прошлого, Коперник был мастером на все руки. Остается загадкой, как он и его предшественники успевали заниматься буквально всем и во всем достигать успеха. Коперник не был профессиональным астрономом и занимался астрономией в свободное от основных занятий время. Он был врачом и в ходе медицинской практики, направленной на борьбу с антисанитарией, «изобрел» бутерброд. Он был священнослужителем, администратором, физиком, механиком… Ему также принадлежит введение в Польше новой монетной системы.
       У Коперника не было профессиональных астрономических инструментов, поэтому ему пришлось самостоятельно смастерить их из дерева. С помощью таких самопальных, сделанных «на коленке», приборов он пытался уточнить известные параметры движения небесных тел. И - надо же - достиг в этом деле успеха. Его имя докатилось до Рима, где ему, наряду с другими астрономами, предложили поработать над календарной проблемой. И Коперник не подкачал. Не имея точных инструментов, он, тем не менее, определил продолжительность года потрясающе точно, - ошибка составляет всего 28 сек. Когда спустя почти сорок лет после его смерти папа Григорий проводил известную календарную реформу, в ее основу были положены расчеты Коперника.
       Свое главное детище - гелиоцентрическую модель вселенной - Коперник почему-то не хотел обнародовать в течение почти тридцати лет. Считается, что публиковать такую вещь было опасно, так как данная концепция противоречила той, которой придерживалась церковь. Такое объяснение не подтверждается. Когда Коперник все же согласился на публикацию, и его книга «О вращениях небесных сфер» вышла в свет, никакой негативной реакции со стороны Ватикана не последовало.
       За несколько лет до выхода книги ученик Коперника астроном Ретик издал свою работу, в которой в целях популяризации гелиоцентрической модели изложил ее в доступной для широкого понимания форме. Теория Коперника была известна всем, чьи интересы лежали в соответствующей области, и вызвала оживленную дискуссию. Поэтому считать, что, возможно, в Риме о ней ничего не слышали, нет никаких оснований. И Коперника, и его теорию там хорошо знали, более того, с ней там познакомились еще до того, как о ней поведал миру Ретик. Но - странное дело - запрет на книгу Коперника и его еретическое учение появился лишь спустя более чем семьдесят лет после смерти ученого. Чего же, спрашивается, так долго ждали?
       Своим гонением на себя учение Коперника целиком обязано деятельности Галилея. Именно в результате пропаганды Галилеем в своих работах гелиоцентрической идеи, книга Коперника попала в Индекс запрещенных книг, а самому Галилею было запрещено упоминать и распространять «ложное пифагорейское учение» (не коперниковское, а именно пифагорейское). Создается впечатление, что без Галилея учение о гелиоцентризме преспокойно бы здравствовало, не подвергаясь никаким гонениям. Почему же так произошло, ведь Галилей не говорил ничего нового, а лишь повторял Коперника?
       Удивляет и то, что гелиоцентрическая идея была основной в учении Галилея, и что он ее так рьяно отстаивал. Так ревностно, как свою собственную, и так горячо, что не послушался даже запрета инквизиции и довел дело до судебного разбирательства, которое могло стоить ему жизни. Все кончилось публичным раскаяньем в своих заблуждениях, которое Галилей совершил, стоя на коленях перед многочисленным собранием. Так не является ли Галилей настоящим автором гелиоцентрической модели? А Коперник, с его биографическими странностями, - всего лишь поздней выдумкой, которых критический анализ истории нашел уже не мало?
       Приглядимся к этим двум героям более внимательно.
       Галилео Галилей (1564-1642) - известный итальянский философ, астроном, физик, изобретатель, основоположник современного естествознания. Как видно, он, как и Коперник, успешно прилагал свои силы в различных сферах деятельности. Как и Коперника, его привлекала медицина, математика, механика. Оба занимались гидростатикой и построили гидравлические механизмы. Галилей лично ознакомил со своими астрономическими открытиями папу Павла V, а Коперник посвятил свою книгу «О вращениях» папе Павлу III. Уж не списана ли биография Коперника с биографии Галилея?
       Галилей родился почти через 90 лет после рождения Коперника. Оба поступили в университеты с разницей в 90 лет. Оба, недоучившись, оставили учебу и покинули университеты. От одного случая до другого - 90 лет. Коперник поступил в Болонский университет, и спустя 90 лет там оказывается Галилей. Коперник все жаждет знаний и снова поступает учиться: на этот раз в Падуанский университет. Через 90 лет в Падуанском университете начинает работать Галилей.
       Ранее я неоднократно писал о хронологических циклах в 90 и 99 лет, наличие которых демонстрирует искусственность истории. Здесь, кажется, эта идея находит свое очередное подтверждение. Смотрим на нашу пару дальше.
       Коперник после своих мытарств по родине Галилея возвращается домой, во Фрауенбург. Через 99 лет Галилей переезжает во Флоренцию. Не есть ли здесь игра в схожие названия, которой предавались авторы биографии Коперника? Дома Коперник занимается медициной, но забавно, что у Галилея есть брат - врач, который живет в Польше, на родине Коперника.
       В 1533 году римский папа ознакомился с теорией Коперника: никаких публикаций еще нет, но Ватикан уже в курсе. Спустя 99 лет римский папа также знакомится с данной концепцией, на этот раз изложенной в только что вышедшей книге Галилея. После чего и было решено призвать автора на известный суд. И это несмотря на то, что папа Урбан был давним приятелем и покровителем Галилея.
       На суде, состоявшемся в 1633 году, Галилей отрекся от еретического учения. За 90 лет до этого умер Коперник, который, как утверждали злые языки, на смертном одре тоже отрекся от своего учения. Галилей же умер через 99 лет после Коперника.
       Все известные памятники Копернику были поставлены только лишь в XIX веке. Тогда же впервые вышло и полное собрание его сочинений. Так был ли Коперник?
       Еще немного о Галилее.
       В молодом возрасте Галилей написал труд по гидростатике, в котором изложил открытую им методику определения плотности драгоценных металлов и камней. Ну как тут не вспомнить знаменитого античного грека Архимеда, которому приписывается то же самое?! Более того, спустя четверть века Галилей возвращается к теме и публикует «Рассуждения о телах, пребывающих в воде», то есть явно «строит» из себя второго Архимеда. Галилей опровергает мысль Аристотеля (еще более седая древность) о том, что лед - это более плотная вода. В качестве аргумента он приводит тот факт, что лед плавает, не тонет, и, следовательно, его плотность меньше, чем плотность воды, - вывод, над простотой и очевидностью которого посмеялись бы античные ученики Архимеда.
       Галилей изобрел термометр, а помог ему в этом… Герон Александрийский, живший в первом веке. Этот человечище оставил след в математике, механике, гидравлике, пневматике, автоматике… Такое впечатление, что античные ученые и философы - это современники Галилея, а сам он и есть настоящий Архимед.
       Однако разобраться, кто же был раньше, кто позже, не так просто. Если античная наука - это наука эпохи Галилея, то это означает, что мы плохо знаем его время. Небольшой штрих: труд упомянутогоГерона по геодезии «всплыл» только лишь в начале XIX века, а его трактат по геометрии «нашелся» вообще лишь в конце того же века. Очевидно, что здесь не все чисто, и мы имеем дело с «липовыми» биографиями. Но можем ли мы тогда быть уверены, что в случае с Галилеем все обстоит иначе?
       Галилей подозрителен и тем, что он, как и его античные «друзья», слишком разносторонен и имеет много достижений в различных областях. Малоизвестный факт: помимо всего прочего, Галилей был прекрасным художником, к тому же, знаменитым, и к нему за советами обращались первые художники Флоренции. По части музыкального искусства молодой Галилей превзошел своих учителей - лучших флорентийских мастеров.
       Сомнение в достоверности биографии Галилея вызывается еще и тем фактом, что его время, даже по традиционной истории, содержит пока еще много темных и противоречивых событий. В качестве примера рассмотрим детали биографии современника Галилея великого немецкого астронома и математика Иоганна Кеплера (1571-1630).
       Известно, что Исаак Ньютон, задумавшись над тем, почему предметы падают на землю, открыл закон всемирного тяготения. Однако все это было уже известно Кеплеру до Ньютона. Будучи астрономом, Кеплер считал, что Солнце заставляет другие планеты вращаться вокруг него посредством физической силы притяжения. Эта сила, считал он, действует повсюду. Вот что он под ней понимал: «Тяжесть есть взаимная склонность или влечение между двумя телами одного рода, заставляющее их соединиться наподобие того, что замечаем мы в магните; так что Земля притягивает камень гораздо сильнее, чем притягивается им сама». И далее развивает эту мысль так, что Ньютон с его размышлениями по поводу упавшего яблока выглядит просто невежественным школьником. Точнее, должен выглядеть, но он предстает совсем в другом свете.
       Сделав ряд важных открытий, Кеплер стал знаменитым, по крайней мере, в кругах ученых. Он писал письма Галилею, и тот, вроде бы, был знаком с его достижениями и, естественно, с самим фактом его существования. К тому же, Кеплер был чуть ли не единственным из крупных ученых, кто, не считая самого Галилея, отстаивал взгляды Коперника. Можно представить, кем он должен был быть для Галилея. Но! Ни в одном из своих сочинений Галилей не упоминает ни законов Кеплера, ни его самого.
       Кеплер рассчитал траекторию Венеры и определил, что эта планета должна проходить через диск Солнца - событие тогдашним астрономам неизвестное. Более того, он точно предсказал год, когда это должно случиться. Учитывая известность Кеплера и значимость этого сообщения, невозможно представить, чтобы оно могло остаться без внимания со стороны астрономического сообщества. Однако астроном Эдмунд Галлей, намного позже Кеплера «открывший» проход Венеры через Солнце, писал, что до него это предсказал «какой-то англичанин». Странно, опять мы видим, что Кеплера словно не существует.
       Еще Кеплер изобрел подзорную трубу до ее первооткрывателя Галилея, определил плотность воздуха до известных опытов Торричелли, высказывался по теории максимумов до Ферма и, вообще, считал, что все относительно. (Не все, конечно, а только системы отсчета, но и этого для того времени много.)
       Кеплер был астрологом и являлся пифагорейцем в большей степени, чем Коперник или Галилей. Считая, как и Пифагор, что все во вселенной должно находиться в числовой гармонии, он пишет трактат «Гармония мира», в котором излагает идею о пропорциональности отношений параметров планет. Этот труд венчает тридцатилетнюю работу астронома по поиску закона всеобщей гармонии. В книге он также указывает на соответствие между расстояниями планет и музыкальными тонами. Ну чем, спрашивается, не Пифагор с его «музыкой сфер», который утверждал то же самое?
       Может показаться, что пифагорейская каббалистика Кеплера является плодом средневекового невежества и не относится к рассматриваемой теме, но это не так. Оказывается, под идеей гармонии сфер есть научная основа, но появилась она, опять же, позже Кеплера. Ею занимались два других Иоганна: его соотечественники Тициус и Боде в конце XVIII века, положив этим начало представлению о квантованности планетарных орбит.
       На основании оккультных вычислений Кеплер предрек, что у Марса должно быть два спутника, а у Сатурна шесть или восемь. Эту мысль он изложил в одном из своих писем Галилею. Позже эти пророчества подтвердились: в 1877 году были обнаружены оба спутника Марса, а в 1848 году - восьмой спутник Сатурна. Никакой научности в данном предсказании Кеплера нет: либо он просто угадал, либо информация об этом случае является поздней фальшивкой.
       Кеплер был чрезвычайно плодотворным, из под его пера вышло сорок пять сочинений. Однако в его времена была издана лишь их малая часть. Полное собрание его трудов вышло только во второй половине XIX века. Кстати, на латыни.
       Большая часть оригиналов его неизвестных сочинений до этого хранилась (может, и сейчас хранится) в Пулковской обсерватории, куда они попали стараниями Екатерины Великой. Среди них есть автобиография Кеплера, которая сильно отличается от той, что писали его биографы.
       К слову, Кеплер писал о себе, что, будучи студентом (замечу - нищим студентом), он купил книгу Юлия Скалигера, которая произвела на него сильное впечатление. Это кажется совершенно невозможным, потому что книги в то время были чрезвычайно дороги. Доступными для приобретения не богатыми людьми они станут намного позже.
       Считается, что на могиле Кеплера был поставлен памятный монумент. Известно даже, что на нем было написано. Однако никаких следов его не осталось. Тот памятник, который можно увидеть сегодня, был сооружен в 1808 году, спустя якобы почти два века после разрушения старого.
       Кстати, первый памятник Галилею был поставлен лишь в 1737 году - почти через столетие после его смерти. Он был установлен в церкви Санта-Кроче, в которой тогда был перезахоронен прах ученого. Первый же городской памятник появился во Флоренции только лишь в XIX веке.

Январь, 2007.

© В.А. Лопатин, 2007     www.scaliger.ru

То есть, если Н. Коперник что-то значил, то вполне мог быть сторонником ВАСО.

Как его ухайдакать?

Приписать ему - то, к чему он не имел отношения. Или был противником.

Чтобы "не отмылся". Из гроба же не встанет.

Но В. Лопатин не в курсах про ВАСО... потому... - почему же - то, что прошло по Н. Копернику, не втемяшить по Г. Галилею?

Кто мог хранить инфу по ним - столетия?

Только РКЦ.

"Своя рука - владыка". "Что хочу, то и сочиняю."

 

[borgece]

С интересом прочёл ваше сообщение. Там имеются сведения, о которых я не знал.
Если вам будет интересно узнать, чем занимаюсь я, то войдите на блог borgece.livejournal.com, или найдите мои книжки в библиотеке  www.mir-idey.org

[Evgeni RaMiraSh]

По сути дела - не занимаюсь микромиром.
Потому как в объяснении макромира нахреноверчено болваноидами столько, что уму непостижимо, при соответствующем рассмотрении, при том, что их несметное число и ни у одного из них и ни на йоту нет устремления посмотреть на то, что они в действительности нахреновертили.

http://sceptic-ratio.narod.ru/po/newton_1.htm
Исаак Ньютон — монстр исчадия ада

Олег Акимов

– I –

Когда-то считалось очень почетным занять кафедру Кембриджского университета, основанную Лукасом, где работал Исаак Ньютон. Например, в прошлом столетии ее возглавлял известный физик Поль Дирак, чем чрезвычайно гордился. Теперь же настали иные времена, когда никому не позволено пренебрегать историческими фактами и нравственными ценностями. Современные историки науки прекрасно осведомлены, что Ньютон, по существу, никогда и не был рациональным ученым и добропорядочным исследователем. Молодые годы он посвятил алхимии, зрелые — теологии, а ближе к старости занимался неприглядными интригами, которые принесли ему высокие административные посты при Королевском Дворе. Поэтому сегодня не многие физики согласятся, чтобы их имя стояло в одном ряду с именем настоящего чудовища, каким был в действительности «гениальный» ученый. Нынешний заведующий лукасианской кафедры, известный специалист в области черных дыр, Стивен Хокинг, в 1988 г. издал книгу под названием «Краткая история времени», которая оказалась весьма востребованной. По данным на начала 1993 г. она переведена на 33 языка (на русском языке она впервые вышла уже в 1989 г., затем еще не единожды переиздавалась). В Великобритании книга выдержала 39 изданий, в США — 59, а в целом по миру, только за 5 лет, она вышла общим тиражом свыше 10 миллионов экземпляров. И вот этот самый читаемый английский автор, попавший в связи с этим в «Книгу рекордов Гиннеса», о своем знаменитом предшественнике отозвался следующим образом:

«Исаака Ньютона нельзя назвать симпатичным человеком. Широкую известность получили его дурные отношения с коллегами; последние годы своей жизни он провел в основном в скандальных спорах. … Ньютон поссорился с королевским астрономом Джоном Флемстидом, который раньше снабжал Ньютона данными для его "Математических начал", а теперь задерживал информацию, которая требовалась Ньютону. Ньютон не потерпел такого положения, и сам включил себя в руководство Королевской обсерватории, а затем начал добиваться немедленной публикации результатов. В конце концов, ему удалось заполучить работу Флемстида и договориться о ее публикации со смертельным врагом Флемстида, Эдмондом Галлеем. Однако Флемстид передал дело в суд, и суд принял решение в пользу Флемстида, запретив распространение украденной работы. Ньютона разозлило такое решение, и, чтобы отомстить Флемстиду, он убрал в более поздних изданиях "Начал" все ссылки на работы Флемстида.

Более серьезный спор разгорелся у Ньютона с немецким философом Готфридом Лейбницем. … Замечательно, что почти все статьи в защиту Ньютона были написаны им самим и лишь опубликованы под именами его друзей! Спор разгорелся, и тут Лейбниц совершил ошибку, обратившись в Королевское общество с просьбой разрешить противоречие. Ньютон, будучи президентом Общества, назначил для разбора дела "незаинтересованную" комиссию, "случайно" составленную целиком из друзей Ньютона! Но это было еще не все: затем Ньютон сам написал отчет комиссии и заставил Общество его опубликовать, официально обвинив, таким образом, Лейбница в плагиате. Всё еще не чувствуя удовлетворения, Ньютон анонимно опубликовал сжатый пересказ этого отчета в журнале Королевского общества. Говорят, что после смерти Лейбница, Ньютон сказал, что получил большое удовлетворение от того, что "разбил сердце Лейбница".

Пока шли обе дискуссии [в отношении Флемстида и Лейбница], Ньютон покинул кафедру и Кембриджский университет. Он принял активное участие в антикатолическом движении сначала в университете, а затем в парламенте, и был вознагражден за это назначением на доходную должность хранителя Королевского монетного двора. Здесь он нашел более социально оправданное применение своему коварству и желчности, успешно проведя широкомасштабную кампанию по борьбе с фальшивомонетчиками и даже отправив на виселицу нескольких человек».

Таким образом, англоязычный мир вполне осведомлен о мнении Хокинга в отношении Ньютона. Задача данной статьи состоит в том, чтобы донести до русскоязычного читателя истину об этом «несимпатичном человеке», как деликатно выразился Хокинг. У нас в стране все еще преобладает мнение, что Ньютон был, чуть ли не богом в сфере физических наук, хотя реально он плохо ориентировался в них, если сравнивать его видение мира с видением других исследователей, работавших рядом с ним. На Западе существуют глубокие исследования, проведенные Вестфолом, Холлом, Хернивеллом, Розенфельдом и другими, которые, однако, почти неизвестны российскому читателю. Мы все еще верим проходным учебникам по истории физики или научно-популярным книжкам о Ньютоне, которые писались такими авторами, как, например, Б.Г. Кузнецов. В 1982 году в серии «Мыслители прошлого» он выпустил брошюру, в которой представил английского ученого идеальным святошей. Позднее, в 1987 году, в серии «Жизнь замечательных людей» появилась более правдивая книга В.П. Карцева, в которой приведены подлинные документы периода жизни Ньютона. И, тем не менее, в головах большинства россиян стоит не портрет реального человека по имени Исаак Ньютон, а некая икона легендарной личности, которая ничего общего не имеет даже с эскизным наброском того, кто на самом деле жил и творил свои злодеяния. Понятно, что Ньютон не был обыкновенным человеком. Но, отвечая на вопрос: «кем в действительности он был в науке?» — честным исследователем или злобным монстром исчадия ада — надо выбрать второе.

«Philosophiae Naturalis Principia Mathematica» — «Математические начала натуральной философии» или просто «Начала» Фонтенель называл caput Nili — истоком реки Нил, который в его время был никому не известен. Монументальный труд возник как будто бы из небытия: не было найдено ни одного чернового наброска или хотя бы плана этой огромной рукописи. Между тем в его архивах хранятся десятки тысяч набросков алхимических и теологических работ, которые он многократно начинал писать, но потом бросал. В «Началах», как и в его «Оптике», затронуто множество тем, которые живо обсуждались тогдашними исследователями природы. Однако со временем все физические работы того периода были забыты или даже намеренно уничтожены, так что у недобросовестных историков науки, вроде Эрнста Маха, создалось впечатление, будто кроме Ньютона не было других физиков. «Начала» появились из головы английского ученого подобно появлению богине Минерве из головы Юпитера, но это обманчивое впечатление. Уже названы имена выдающихся ученых, которых Ньютон интеллектуально обокрал, морально или даже физически уничтожил, а затем ньютонианцы вычеркнули их имена из истории науки. Однако, судя даже по короткой заметке Стивена Хокинга, истинное положение вещей постепенно становится достоянием мировой общественности. Этот трудный, но так необходимый процесс восстановления справедливости пока, к сожалению, обходит стороной Россию. Миллионы россиян все еще думают, что Исаак Ньютон — мудрейший человек и гениальнейший ученый всех времен и народов.

– II –

Надпись на памятнике Ньютону, установленном в Тринити-колледже, где он учился и преподавал, сбивает пытливого исследователя с толку, так что у него закрадываются сомнение в отношении его земного происхождения. Она гласит: «Qui genus humanum ingenio superavit». Это строка из Лукреция переводится примерно так: «Разумом он превосходил род человеческий». В том же духе выдержана эпитафия, которая заканчивается аналогичными словами: «Здесь покоится сэр Исаак Ньютон, дворянин, который божественным разумом первый доказал с факелом математики движения планет, пути комет и приливы океанов. Он исследовал различие световых лучей и появляющиеся при этом различные свойства цветов, чего ранее никто не подозревал. Прилежный, мудрый и верный истолкователь природы, древности и Святого Писания, он утверждал своей философией величие всемогущего Бога, а нравом выражал евангельскую простоту. Пусть смертные радуются, что существовало такое украшение рода человеческого».

За фараоновым величием Ньютона на самом деле скрывалась мелкая злодейская сущность, которая через подлую интригу и надменный снобизм только и проявляла себя. Тот, кто попытается проникнуть в психологический мир этого «украшения рода человеческого», ужаснется, какая фальшь стоит за этими высокопарными словами. Если Ньютон чем-то и отличался от обыкновенного смертного, то лишь избытком недостатков. Про него говорят, что он обладал не 7, а 777 пороками. Но почитайте-ка стихи на усыпальнице в Вестминстере, сочиненные Вольтером, который по природе своей поэтической души не сумел разглядеть подлинного лица злого гения. «Существа вечные, служители существа Высочайшего, — писал французский вольнодумец, — вы, окруженные Его светом, вы, покрывающие своими крылами престол Владыки вездесущего среди вас, скажите: не завидуете ли вы Ньютону?» — Завидуют, ох, как завидуют, только не уму его, а императорской славе.

Или вот еще стихотворные строки, приводимые сразу же, как только речь заходит о Ньютоне: «Nature and Nature's laws lay hid in night, // God said, let Newton be: and all was lihgt» («Природы строй, ее закон в извечной тьме таился. И молвил Бог: "Явись, Ньютон!", — и сразу свет разлился»). Эти строки, принадлежащие «самому изысканному и корректному, более того, самому гармоничному поэту английской земли», как выразился Вольтер об Александре Поппе (1688 — 1744), высечены на мраморной доске над камином в доме-музее Ньютона в Вулстропе. Любопытно, что Попп придерживался взглядов Лейбница — заклятого врага Ньютона.

Кто-то спросит: «А чего, собственно, ждать от погребальных речей и надписей, как не сильных поэтических гипербол?» Да, действительно, их произносят и в отношении людей, куда менее знаменитых. Читая только эпитафии сложно отделить зерна от плевел, правду от легендарного вымысла по многим причинам. В частности, кто из нас сейчас сможет провести отчетливую грань между Ньютоном-ученым и Ньютоном-вельможей, кого из них больше славили? Философ Вольтер, поэт Попп и другие деятели эпохи Просвещения, далекие от науки люди, возвеличивали человека, уже прославленного льстецами и лицемерами. Они не подозревали о мерзостях, совершенных им в сфере науки, и абсолютно не разбирались в физико-математическом предмете, из-за которого его славили. Это касается особенно парижского изгнанника, который огульно чернил все французское и преклонялся перед всем английским. Вольтер, пользовавшийся немыслимой славой в светских салонах, заглушил недовольный ропот европейских ученых. Именно этот дерзкий богоборец и политический игрок сделал из мрачного схоласта-теолога и затворника-алхимика, каковым, по сути, был Ньютон, отца-основателя рациональных знаний о природе.

Эдмунд Галлей предпослал «Началам» Ньютона длинную оду «К знаменитому мужу Исааку Ньютону на сей его труд, математико-физический, великую славу нашего века и народа нашего». Ода начинается словами: «Вот тебе мера Небес и весы божественной Массы, // Вот и Юпитера счет. Утвердив вещей изначалье, // Эти законы свои нарушать всеродящий Создатель // Не пожелал, положив вековечные мира основы... ». Человека, «открывшего ... всех вещей изначальный порядок», Галлей просит всячески прославлять: «Оное вскрывшего нам прославляйте со мной в песнопеньях, // Вы, кто питаться при жизни божественным нектаром рады, // Ньютона славьте, ковчег нам открывшего истины скрытой... ».

Может быть, Галлей понимал, что сотворил Ньютон? Ведь он сам был «великим астрономом», в честь которого названа самая известная комета. Как мы убедимся ниже, этому «самому верному слуге» Ньютона тоже нет никакой веры. Все величие Галлея исходило от величия его хозяина, у которого тот служил. Галлей славил Ньютона, прекрасно понимая, что часть его славы достанется и ему. Грандиозный успех, выпавший Ньютону еще при его жизни, можно сравнить разве что с прижизненной славой Эйнштейна. Простолюдины жаждали на него взглянуть, знатные особы искали с ним знакомства, короли и папы добивались его расположения, а впечатлительные светские дамочки, увидев царственный облик гениального ученого, падали в обморок. Ньютон, как и Эйнштейн или Фрейд, имел необычную внешность, умел произвести впечатление на окружающих и ловко пользовался этим.

Джон Кондуит, дальний родственник Ньютона, о нем писал так: «В его действиях и внешних выражениях проявляли себя врожденная скромность и простота. Вся его жизнь была неразрывной цепью труда, терпения, благодеяния, щедрости, умеренности, набожности, благочестия, великодушия и других достоинств, без наличия чего-то противоположного. Он был награжден от рождения очень здоровой и сильной конституцией, был среднего роста [вначале было написано "маленького роста", потом исправлено] и полноват [сначала было "со склонностью к ожирению", потом тоже исправлено] в его поздние годы. У него был очень живой проницательный взгляд, любезное выражение лица, прекрасные волосы, белые, как серебро, голова без признаков лысины; когда он снимал парик, он приобретал необычайно почтенный вид. До последней болезни у него был здоровый румянец, хороший цвет лица. Он никогда не пользовался очками и ко дню своей смерти потерял только один зуб».

Этот парадная картина была написана в благодарность за вознаграждения, которые Кондуит получил от своего прославленного родственника. На самом деле надменный Ньютон был всегда угрюм и недоволен. Мутным взором он обводил присутствовавших и, не говоря ни слова, степенно выходил из помещения. Ни мудрости, ни доброты в его натуре не было; на окружающих он наводил животный ужас. Эта боязнь и, быть может, его чрезмерное высокомерие порождало у малодушных людей чувство раболепного преклонения. Епископ Эттербери писал, что во внешнем виде ученого не было ничего величественного; напротив: «Во взгляде и манерах Ньютона было что-то апатичное, вялое, не рождавшее больших ожиданий у тех, кто его хорошо знал».

Больше всего Ньютон боялся критики своих сочинений. Из опасения обнаружения у себя ошибок, он не стал даже посылать экземпляр своих «Начал» Иоганну Бернулли — наиболее авторитетному математику и физику того времени. Имена своих достойнейших коллег — Лейбница, разработавшего дифференциальное и интегральное исчисление, Гука, открывшего всемирный закон тяготения, Флемстида, первого предсказавшего эллиптический характер кометных орбит, — Ньютон демонстративно игнорировал и, вообще, по отношению к ним был очень несправедлив. К этому эскизному портрету можно добавить еще несколько мазков, которые называются жажда славы и денег, отсутствие всякого благородства и мелочность характера. Для иллюстрации всех этих некрасивых черт приведу лишь один крохотный пример, которых можно отыскать сотни. Ньютон не заплатил ни пенса издателю «Начал», Роджеру Котсу, который проделал колоссальную работу по вычерчиванию многочисленных рисунков и выписыванию сложнейших формул, которыми усеяна рукопись. Это — не просто проявление скупости, это — результат действия целого набора вышеперечисленных качеств.

[Evgeni RaMiraSh]

– III –

Существуют довольно надежные свидетельства о сильных шизофренических сдвигах, наблюдавшихся у Ньютона в период с 1692 по 1694 год. Подозревают, что этот психический кризис наступил под действием случившегося у него в доме пожара, когда сгорели его какие-то важные рукописи. Выдвигалась версия об отравлении Ньютона ртутью во время его алхимических опытов. Однако не так важно, что спровоцировало нервно-психическое расстройство, важно понять, что у Ньютона существовала к этому определенная предрасположенность. Несомненно, прославленный физик обладал шизотимической психикой (по классификации Эрнста Кремера), о чем говорит, среди прочего, соответствующий комплекс его интеллектуальных наклонностей. О его помешательстве сегодня никто б не узнал, если бы не сохранились написанные им сумасбродные письма, посланные им своим друзьям и знакомым. Поскольку психический кризис, случившийся с ним в 50-летнем возрасте, был довольно глубоким и продолжительным, то, зная динамику развития шизофрении, нетрудно предположить, что подобные затемнения ума случались у него и в детские и особенно часто в молодые годы, хотя об этих событиях нет никаких свидетельств.

Чтобы оценить характер и силу умственного расстройства, приведем несколько письменных подтверждений того периода. Начнем с извлечения из дневника Христина Гюйгенса от 29 мая 1694 года. «... Шотландец, сообщил мне, — пишет он в своем дневнике, — что 18 месяцев тому назад знаменитый геометр Исаак Ньютон впал в сумасшествие по причине усиленных занятий или же чрезмерного огорчения от потери, вследствие пожара, своей химической лаборатории и нескольких рукописей... он сделал некоторые заявления, которые указывали на повреждение умственных способностей. Он был немедленно взят на попечение своих друзей, которые заперли его в его доме и лечили, так что в настоящее время он настолько поправил свое здоровье, что начал понимать свои "Начала"...».

О сумасшествии Ньютона можно судить по его письмам. Вот, например, что он написал Пепису 13 сентября 1693 года: «Сэр, спустя некоторое время после того, как г-н Миллингтон передал мне Ваше послание, он убедительно просил меня повидать Вас, когда я в следующий раз буду в Лондоне. Мне это было неприятно; но по его настоянию я согласился, не подумав, что делаю; ибо я чрезвычайно расстроен запутанным положением, в которое попал; все эти двенадцать месяцев я не только плохо ел и спал, но и не имел прежнего спокойствия и прежнее связи мыслей. Я никогда не намеревался получить что-нибудь через Вас или по милости короля Якова, теперь я чувствую, что должен отделаться от знакомства с Вами и никогда впредь не видеть ни Вас, ни остальных своих друзей, если только я смогу потихоньку от них ускользнуть. Прошу прощения за то, что сказал, что не хочу более видеть Вас, и остаюсь Вашим смиреннейшим и покорнейшим слугою. И. Ньютон».

В ответ на это письмо Пепис написал в Кембридж этому самому Миллингтону и спросил его, что стряслось с их общим знакомым. Через две с лишнем недели тот ответил: «Я встретил Ньютона 28 сентября, и, прежде чем я сам его просил, он сказал мне, что написал Вам очень неловкое письмо, которое его очень смущает; он прибавил, что находился в раздраженном состоянии, с больной головой и не спал почти пять ночей подряд. Он просит при случае передать Вам это и попросить Вас его извинить. Он чувствует себя теперь хорошо, хотя боюсь, что находится еще в состоянии некоторой меланхолии. Думаю, нет оснований подозревать, что его разум вообще тронут, и надеюсь, что этого никогда не случится».

Однако два письма к другу Ньютона, Джону Локку, говорят нам о том, что психическое расстройство продолжало прогрессировать. В письме от 16 сентября того же года Ньютон отписал философу следующее: «Сэр! Будучи того мнения, что Вы намерены запутать меня с женщинами, а также другими способами, я был так расстроен этим, что если бы мне сказали, что Вы больны и, вероятно, умрете, я бы ответил, что было бы лучше, если бы Вы умерли. Сейчас я прошу у Вас прощения за этот недостаток чувства милосердия, так как теперь я убежден: то, что Вы сделали, — правильно; я прошу простить меня за то, что дурно думал о Вас, и за то, что представил Вас отклонившимся от пути нравственности в Вашей книге об идеях и в другой книге, которую Вы предполагаете выпустить, так же, как и за то, что я счел Вас за последователя Гоббса. Прошу также прощения за то, что я сказал или думал, что Вы хотите продать мне должность или запутать меня. Остаюсь Вашим покорнейшим и несчастнейшим слугой, И. Ньютон».

Локк догадался, что Ньютон находится в состоянии сумасшествия. Следующее послание только подтвердило эту догадку Локка. «В прошлую зиму, часто засыпая возле камина, — писал Ньютон в присланном через месяц письме, — я приобрел расстройство сна, а летняя заразная болезнь совсем выбила меня из колеи. Когда я писал Вам, я не спал ночью и часа в течение двух недель, а за последние пять дней вообще не сомкнул глаз. Помню, что я о чем-то писал Вам, но что именно я сказал о Вашей книге, не помню. Если Вам угодно будет прислать мне выписку этого места, я Вам все объясню, если смогу. Остаюсь Вашим покорнейшим слугой, И. Ньютон».

Перед нами типичная патология шизофренического типа, сопровождающаяся нарушением ритма сна и бодрствования, которое само по себе при нормальном состоянии психики не может быть причиной умственного расстройства. Мы видим беспокойство и подозрительность Ньютона, его отчужденность от своих знакомых и неприятие близкого друга, которому он самым серьезным тоном пожелал смерти. Придя в относительную норму, Ньютон все равно оставался глубоко шизотимической личностью. Так, например, задолго до расстройства 90-х годов, в феврале 1677 года он в перепалке с Лукасом написал письмо, пропитанное желчной ненавистью.

Ньютон язвительно спрашивал своего коллегу: «может ли один человек заставить другого ввязаться в диспут? Почему я обязан удовлетворять Вас? Кажется, Вы считаете, что и этого недостаточно — бесконечно представлять возражения, покуда Вы не сможете убить меня моей неспособностью ответить на все вопросы или же покуда я не стану достаточно нахален, чтобы не доверять Вашему собственному суждению в выборе наилучшего возражения. Откуда Вам известно, что я не считаю их слишком слабыми для того, чтобы требовать ответа и лишь, уступая Вашей настойчивости, собрался ответить на одно или два лучших возражений? Откуда Вы знаете, какие иные причины, продиктованные благоразумием, могли заставить меня уклоняться от соревнования с Вами? Но я предпочту не объяснять этих вещей подробнее, поскольку не считаю Вас подходящим для дискуссии субъектом и поэтому намекаю Вам на это только в частном письме... Я надеюсь, Вы поймете, насколько мало я имею желания разъяснять Ваши труды на публике; пожалуйста, имейте это в виду, если хотите иметь со мной дело в будущем... ».

Большинство, написанных Ньютоном писем, пропитано подобной желчной ненавистью. Единственное, что письма периода 1692 — 1694 гг. помимо содержавшейся в них раздражительности и враждебности были еще крайне нелогичными и малосвязанными, что однозначно свидетельствовало о помешательстве человека, который их написал.

Ненависть к людям, особенно, к женщинам, постоянная раздражительность естественно распространялась на его коллег по цеху науки. Ньютон не переносил критику в свой адрес и впадал в ярость при случае даже намека на возражение. Всякий аргументированный довод против его теории он рассматривал как выпад лично против него. Он моментально ссорился со своим оппонентом и старался всячески расправиться с ним путем моральной дискредитации и даже физического устранения. Так, например, Гюйгенс 10 июня 1673 года написал секретарю Королевского общества Ольденбургу следующие строки: «... Видя, что он столь ревностно относится к своей доктрине, я не хочу более спорить с ним». Араго в своих «Биографиях» писал: «Ньютон не переносил терпеливо критики и суд других считал оскорблением, что не прилично для великого ученого. Кто прочитает его полемику с Пардиесом, Гуком, Гюйгенсом и Лейбницем, тот согласится с моим мнением и найдет в ней объяснение многих странных обстоятельств».

Боязнь критики была лишь частью трусливой натуры Ньютона, что, однако, многими воспринималось как осмотрительность и осторожность. Страх оскандалиться, предстать перед уважаемой публикой в неприглядном свете часто воспринималась как скромность. «Для полноты биографии, — пишет Араго, — надо упомянуть о скромности Ньютона. Но признаюсь, что касательно этого предмета я не согласен с другими биографами великого геометра. Надо обратить внимание на обстоятельства, которыми мало занимались... Обыкновенно говорят, что Ньютон по скромности своей не спешил издавать в свет свои труды. Он, говорят, боялся интриг, которые преследуют ученую славу, и не хотел жертвовать своим спокойствием».

В частности, оптикой Ньютон занимался с момента построения в молодые годы зеркального рефлектора, за что, собственно, Роберт Гук, принял его в Королевское общество. Но Ньютон не отваживался публиковать результаты, касающиеся света, до 1704 года отнюдь не по причине своей скромности. Он выжидал, пока Гук умрет, ибо большая часть оптических экспериментов и выводов из них была либо подсказана, либо непосредственно выполнена его наставником. «Оптика» Ньютона — это образчик путаного сочинения, в котором его автор, отовсюду надергав сведений, не указал своей собственной модели оптических явлений.

То, что в молодые годы еще воспринималось как застенчивость, в старости проявилось как элементарная трусость. У пугливых людей первоначальный страх за профессиональную репутацию в последующем смыкается с боязнью за все, включая свою жизнь и здоровье. Мания преследования также является следствием этого шизотимического комплекса. «Лорд Брум рассказывал мне, — пишет все тот же Араго, — что во время Севенской войны Ньютон намеревался вступить в драгунский полк маршала Вилляра и что намерение свое не исполнил по случайным препятствиям. Любопытно было бы видеть робкого Ньютона на поле сражения, — столь робкого, что он боялся ездить в карете. Сидя в ней, он всегда держался за обе дверцы. Итак, свидетельство Брума можно считать сомнительным».

Боязнь и непрерывно испытываемый страх выработали в характере Ньютона психическую защиту в виде бронированного панциря из высокомерия и снобизма. Мы не знаем другого такого заносчивого физика, который бы так пекся о своей репутации гениального ученого, обладающего якобы универсальным умом. Араго пересказал один весьма любопытный рассказ Уинстона, из которого видно, как тот на собственной шкуре ощутил свойственную Ньютону адскую смесь неуверенности в себе и кровожадности. Вот его слова: «Ньютон имел характер робкий, подозрительный, и если бы он был жив, когда я написал опровержение его хронологии, то я не посмел бы издать мое сочинение: Ньютон убил бы меня». Кажется, что Уинстон преувеличивает жестокость «славного мужа», но это не так. Ньютон действительно мог отправить на тот свет любого, кто вздумал бы его критиковать. Чтобы в этом убедиться, расскажем еще одну занятную историю, на сей раз в деталях.

– IV –

Вскоре после выздоровления от умственного помешательства, в 1696 году Ньютон становится смотрителем Монетного двора. Здесь он столкнулся с большим ворохом проблем, одна из которых была связана с технологией чеканки монет. Как человек, знающий химию, металлургию и механизированные прессы, Ньютон попытался решить данную проблему самостоятельно. Но у него нашелся научный оппонент, который начал оспаривать технологические процедуры чеканки. Спор перешел все границы вежливости, дошел до оскорблений, причем в него были втянуты многие важные персоны, парламент и даже Королевский Двор. Ньютон, как было сказано, не терпел никаких возражений, тем более обвинений, будто он занимается выпуском неполноценных, чуть ли не фальшивых денег. Была назначена высокая комиссия, которая, однако, признала правоту за оппонентом Ньютона по фамилии Шалонер.

Комиссия заключила, что он «убедительно показал прекрасный метод чеканки денег, который, несомненно, предотвратит фальшивомонетничество». Автор этой передовой технологии чрезвычайно обрадовался и стал подозревать Ньютона в неком злом умысле. В ответ на это «прославленный геометр», как тогда называли «прославленного физика», нанял нескольких квалифицированных сыщиков, чтобы те раздобыли ему компрометирующий материал на Шалонера. Они исполнили свое дело добросовестно, в результате чего Шалонер был обвинен в мошенничестве. Когда он, ничего не подозревая, появился в расположении Монетного двора, Ньютон приказал своим людям схватить его и бросить в тюрьму. Шалонер, естественно, возмутился и поднял шум. Особая комиссия признала действия Ньютона необоснованными и узника выпустили на свободу.

Все это происходило в течение 1697 года, а в 1698 году собралась новая комиссия, чтобы рассмотреть претензии Шалонера о самоуправстве Ньютона. Теперь уже Ньютон подготовился к заседанию комиссии особенно тщательно. Он не пожалел денег на поиск и приобретения доказательств, свидетельствующих о «нечистоплотности» Шалонера, разослал по всей стране гонцов, где когда-либо бывал Шалонер, чтобы те доставили в Лондон «свидетелей его мошенничества». Кто были эти люди, насколько они были честны и неподкупны, никто сейчас не знает. Что было правдой в их показаниях, а что подтасовано и сфабриковано, тоже не известно. Как велось расследование в комиссии, насколько она была объективна, нам опять же судить трудно. Достоверно известно одно, в итоге всех разбирательств Ньютон одержал победу: большинство «свидетелей» и большинство членов комиссии заняли в монетном споре сторону главы Монетного двора.

В конце 1698 года Шалонер был признан виновным и взят под стражу. Больше того, Ньютон как-то ухитрился доказать, что Шалонер является опасным государственным преступником, который будто бы подорвал денежную систему страны. Шалонер, конечно, не признавал себя виновным и молил о пощаде, в том числе просил самого Ньютона. В одном письме, которое он написал ему из тюрьмы, говорилось: «... Я ни в чем не виновен и не знаю, почему меня держат в такой строгости. Возможно, сэр, Вы были очень недовольны мной в связи с этим последним делом в парламенте, но если бы Вы знали правду, Вы бы не сердились на меня, ибо это было задумано другими людьми против моего желания. Сэр, ... прошу не держать на меня зла, ибо я уже очень сильно пострадал. Полностью вверяю себя Вашей великой доброте».

Шалонер жестоко просчитался, понадеявшись на доброту и благородство Ньютона; тот был невероятно черств и беспощаден. Малого того, что он подверг Шалонера унизительной пытке заключения в тюрьму, он также распорядился, чтобы к заключенному в камеру посадили соглядатая. Тот донес Ньютону, что Шалонер якобы в сердцах сказал, что «будет преследовать эту старую собаку, смотрителя Монетного двора, пока будет жив». Используя подобные варварские методы, Ньютон, в конце концов, добился того, чтобы несчастного заключенного осудили на казнь. 3 Марта 1699 года Шалонеру был вынесен приговор, согласно которому «государственного преступника» должны были не просто казнить, а умертвить очень страшной и мученической смертью.

Научный оппонент Ньютона, которого тот сделал государственным преступником, был достаточно богатым и влиятельным человеком. Через своих адвокатов он направил письмо королю следующего содержания: «Всемилостивейший государь, меня собираются казнить... худшей из смертей... если только я не буду освобожден Вашими всемилостивейшими руками. Государь, умоляю, отмените это беспрецедентное решение. Дорогой государь, сделайте это благое дело. О! я умоляю Вас сжалиться надо мной. О! ради Бога, если не ради меня, спасите меня от казни, никто не может спасти меня, кроме Вас, о Господи Боже! Меня казнят, если Вы не спасете меня. О! я надеюсь, Бог смягчит Ваше сердце милостью и состраданием... Я, почти казненный, Ваш покорный слуга, В. Шалонер».

Однако эта отчаянная мольба не тронула черствую душу слабого и трусливого короля. Никто не заступился за Шалонера — ни король, ни парламент, ни правительство. Все трепетали перед злым чудовищем и одновременно самым могущественным и влиятельнейшим в стране человеком, каким к тому времени сделался Ньютон. Шалонер казнили и послушайте как!

Смертный приговор вынесенный судом гласил: «Вернуть [из здания суда] его [Шалонера] при содействии констебля в Ньюгейт [тюрьма], оттуда влачить по земле через все лондонское Сити в Тайберн, там повесить его так, чтобы он замучился до полусмерти, снять с петли, пока он еще не умер, оскопить, вспороть живот, вырвать и сжечь внутренности. Затем четвертовать его и прибить по одной четверти тела над четырьмя воротами Сити, а голову выставить на лондонском Мосту».

Мы не знаем до конца, был ли в чем-то повинен Шалонер или абсолютно чист перед законом? Предположим «да», тогда заслуживал ли он такого жестокого наказания, на которое его осудили? Сейчас трудно установить истину даже английским историкам-профессионалам. Но одно мы знаем наверняка — все эти инквизиторские изуверства исходили от одного Ньютона. В любой момент он мог остановить варварский процесс: сначала на стадии судебного разбирательства, потом смилостивиться, когда Шалонер сидел в тюрьме, и, наконец, предотвратить столь ужасную и унизительную смерть.

Ничего этого не было сделано. Ньютон — страшное чудовище. Ни до него, ни после него наука не знала такой бесчеловечной натуры, которой был наделен британец. Он внушал леденящий холод всем окружающим людям. Его раздражительный, мстительный и обидчивый характер мог принести непоправимые беды любому, кто приходил в соприкосновение с ним.

Есть все основания подозревать, что судебные разбирательства, в которых Ньютон принимал участие, были необъективными, поскольку инициатор расправы был баснословно богатым человеком и не жалел денег, когда речь заходила о вендетте. По своей натуре Ньютон не был справедливым и честным человеком, шел на самые низкие поступки ради достижения своей цели. Для удовлетворения легко вспыхивающей у него обиды и зависти он был готов идти на подлог и фальсификацию. Его каменное сердце не знало жалости к действительным преступникам-фальшивомонетчикам, которым он, как смотритель Монетного двора, часто подписывал приговоры на казнь. Сколько несчастных душ он загубил, сейчас никто сказать не может. Не осталось и никаких документальных свидетельств, что Ньютон принимал участие в составлении процедуры умерщвления Шалонера. Однако его шизофренический ум был вполне способен на те издевательства, о которых говорится в приведенном выше тексте приговора. Учитывая незаурядные административные способности Ньютона и его огромное влияние на все закулисные дела Королевского двора, напротив, есть определенная уверенность в том, что адову сцену расправы со своим научным оппонентом полностью спланировал и реализовал именно этот «славный геометр». Забытые, утерянные или намеренно скрытые детали той трагедии могут быть восстановлены хотя бы в общих чертах по другим аналогичным происшествиям, из которых соткана практически вся жизнь этого «украшения человечества».

[Evgeni RaMiraSh]

И ещё на эту же тему: http://sensei.org.ua/forum/viewtopic.php?f=16&t=1392 - сообщение Чт янв 09, 2014 11:21
Сергей В. Сергей В. вне форума
Профи
Сергей В. is on a distinguished road
Регистрация
16.02.2012
Сообщений
111

04.03.2013 08:19 #178

... почитайте следующие заметки про Ньютона.

Исаак Ньютон – научная «пустышка»

Для того чтобы вам было более понятно, кто за этим стоял и был идейным вдохновителем данной афёры, приведшей к исторической подмене, я вкратце расскажу вам об Исааке Барроу — члене ордена «Вольных каменщиков» (прим. глобальная массонская организация), члене ордена «Люциферян» (прим. из той же шайки), учителя Ньютона по Кембриджскому университету.

Барроу попал в Тринити-колледж Кембриджского университета в пятнадцать лет. И не просто попал, а конкретно попал, поскольку его наставник был одним из членов тайного ордена «Люциферян», который входил в высшие круги ордена «Вольных каменщиков». Такое знакомство не только значительно повлияло на Барроу, но и изменило его дальнейшую судьбу. Именно в этот год с ним произошла резкая перемена. Помимо того, что люциферяне использовали его в тайных ритуальных актах силы, его наставник сумел направить буйный темперамент Барроу в русло изучения языков и наук древности. После окончания колледжа Исаак уже хорошо владел латинским, греческим, арабским, увлекался математикой, астрономией, философией, богословием, проявлял особый интерес к сведениям наук древности. В общем-то получился неплохой «кадр» для служения Архонтам (прим. массонам). После окончания колледжа люциферяне принимают Барроу к себе в орден и для начала используют его в качестве курьера с тайными поручениями. За четыре года он посещает Францию, Италию, проживает некоторое время на Ближнем Востоке (в Константинополе, Смирне). На обратном пути в Англию посещает Германию и Голландию.

В качестве награды за свои «подвиги» в тайной деятельности Исаак Барроу получил в Константинополе от членов люциферян очень любопытные древние трактаты, среди которых находились и ценнейшие по своим знаниям научные работы Омара Хайяма, таинственным образом исчезнувшие в своё время из библиотеки Тегеранского университета. Кроме того, вернувшись в Англию, Барроу уже возглавил кафедру греческого языка в Кембриджском университете. Но его действительно страстным увлечением стал перевод привезённых старинных фолиантов. Уже по прошествию двух лет кропотливых трудов, поняв насколько гениальными были изобретения и знания древних учёных намного опередивших своё время (а в распоряжении Барроу были не только труды Омара Хайяма, но, к примеру, и узбекского математика Хамид ал-Хаджеиди, древне-греческого математика Евклида, Архимеда) Барроу убеждает членов люциферианства создать новую кафедру при Кембриджском университете — кафедру геометрии и оптики, на которую он впоследствии и перешёл, бросив кафедру греческого языка. Причём Барроу, будучи человеком хитрым и предприимчивым, присваивает себе лишь некоторые знания, неизвестные тогда широкой Европейской аудитории, особенно те, что были переведены им с арабского языка. И в то же время, чтобы прикрыть свой грешок, он прославляется не только как «автор» тонкой линзы и других не его изобретений, но и как переводчик сочинений известных в Европе древне-греческих учёных. Так вот, именно в 1661 году, когда открылась данная кафедра, Барроу и знакомится с Ньютоном, который был одним из слушателей его лекций, субсайзером. В то время так называли бедных студентов, которые не могли заплатить за обучение. И пока они были недостаточно подготовленными к слушанию университетского курса, им разрешалось лишь посещать некоторые лекции. Но взамен этого они обязаны были прислуживать либо более богатым студентам, либо членам университета. Так вот Исаак Ньютон, поступил в 1661 году в Тринити-колледж Кембриджского университета именно в качестве субсайзера. В это время ему только исполнилось восемнадцать лет. Молодому же профессору Барроу, зав. кафедры математики, было к тому времени тридцать один год. Он не просто приметил Ньютона, и не только сделал его своим слугой, но и сделал из него слугу для своего тела, использовав его в люциферианских актах силы. Тогда, хоть подобное и сохранялось в тайне, но было достаточное распространённым явлением, поскольку по средневековой традиции члены колледжа должны были оставаться холостыми.

Барроу стал для Ньютона не просто учителем и наставником, но и очень близким ему человеком. Этой непростой … дружбе ещё способствовала та жизнь, которую Ньютон провёл в течение своих восемнадцати лет. Ньютон родился на сельской ферме недоношенным, маленьким и очень хилым ребёнком. Его отец тоже Исаак Ньютон умер, не дожив до рождения своего сына. Мать фактически бросила мальчика в раннем детстве, оставив малолетнего Ньютона на воспитание бабушки. Она вышла замуж за священника и переехала жить к своему новому супругу. Естественно, это дополнительно травмировало психику ребёнка, который возненавидел своего отчима. Он рос замкнутым в себе. Был слабым, пугливым. Чем старше становился, тем больше в нём проявлялась ненависть, хитрость и эгоизм. Сверстники его за это не любили, поэтому одиночество сопровождало Ньютона практически до поступления в колледж. А уже в этом учебном заведении мальчик нашёл в своём учителе Барроу своеобразную отдушину. Эта встреча повлияла на всю дальнейшую судьбу Ньютона. Он стал не просто самым усердным и постоянным слушателем его лекций, но и преданным слугой и другом Барроу.

Барроу также подходил во всём послушный Исаак, и в первую очередь, как человек его ближнего круга, который был не просто верен, но и во всём послушен. Поэтому Барроу вплотную занялся карьерой Исаака. Ньютону, с помощью лёгкой руки Барроу заменяют нищенскую субсайзерскую стипендию на аспирантовскую. В 1665 Исаак заканчивает колледж, получая учёную степень бакалавра изящных искусств (словесных наук). В это время в Англии начинается эпидемия чумы.

Барроу зря времени не терял. Перед тем как университет в связи с эпидемией распустил своих студентов на полуторагодичные каникулы, он вручает Ньютону переведённые трактаты Омара Хайяма с точными научными расчётами по физике, математике, астрономии. Среди них, кстати говоря, была и ценная работа Омара «Трудности арифметики». Барроу даёт задание Ньютону переработать данный материал на своё авторство для скорейшего присвоения Ньютону степени магистра. Ньютон поспешил исполнить это задание, проведя все каникулы в добровольном затворничестве (дабы не было лишних свидетелей и разговоров) в своей родной сельской ферме в деревне Вулсторп. Кстати говоря, даже историю про яблоко Ньютон придумал не самостоятельно. Дело в том, что Омар Хайям, объясняя в своих работах закон всемирного тяготения, приводил разные примеры, в том числе объяснял силу тяготения на примере падающего яблока с яблони, то есть дерева весьма распространённого в Средней и Восточной Азии. А поскольку в саду Ньютона тоже были яблони, то он также использовал этот пример уже для объяснения «своего гениального открытия».

Так вот, прочитав и переделав на свой лад труды Омара Хайяма, его объяснения и формулы, связанные с законом всемирного тяготения, методами дифференциального и интегрального исчислений, работы о природе дисперсии света и спектральным цветам, позаимствовав из изобретений Омара Хайяма зеркальный телескоп, над которым бились многие светлые умы семнадцатого века, Ньютон явился в Кембриджский университет, как говорится, во всеоружии для получения степени магистра. Исаак Барроу во всеуслышание придал огромную значимость этим открытиям своего воспитанника и сделал всё, чтобы прославить Ньютона, благодаря этим трудам, даже за пределами университета. Его планы шли далеко вперёд. Ему нужна была марионетка Ньютон, которая бы занимала солидный пост. Сам же Исаак Ньютон старательно играл отведённую ему учителем роль, которая изрядно потешала его манечку «талантливого учёного». Но Ньютон именно играл, потому что по складу ума он был не таков как Барроу, увлекавшийся точными науками. Ньютон больше тяготел к изучению словесных наук — философии.

«Гениальная» задумка Барроу о быстром продвижении своего ставленника через присвоение чужих трудов сработала. Уже в 1669 году Исаак Барроу передаёт двадцатишестилетнему Исааку Ньютону почётную физико-математическую кафедру в университете. А сам Барроу в 1670 году получает степень доктора богословия, таким образом, мягко сходит с поприща точных наук. Впоследствии он становится президентом Тринити-колледжа. И между прочим, именно Барроу добивается королевской уступки, дабы вся профессура на его бывшей кафедре, начиная с Ньютона, была освобождена от обязанности принимать духовный сан.

Надо отметить, что Ньютон, как преподаватель, был никакой. Его лекции студенты мало посещали из-за скучности изложения. И это понятно. Любой настоящий автор с восторгом будет рассказывать о своём творческом детище. А тот, кто занимался классическим плагиатом, сможет лишь представить голые цифры. Ньютон ненавидел учёные споры, и тех, кто пытался втянуть его в эту полемику просто потому, что его знания не достигали уровня тех открытий, которые он якобы сделал. Да ему попросту и сказать-то было нечего. Он даже книгу «Математические начала натуральной философии» о якобы своих открытиях писал почти двадцать лет. Многие удивляются, почему он не описал те ступеньки, по которым он сам дошёл до этих открытий. А Ньютон и не мог их описать, потому что сам не знал, как это сделать. Списывать — не изобретать.

Исаак Ньютон с самого начала сильно переживал, что этот обман могут раскрыть в любое время. Да ещё чуть было не прокололся на зеркальном телескопе. Из-за неточностей перевода он соответственно и соорудил телескоп, допуская элементарные ошибки. Но и в этой проблеме ему помог Барроу, сделав более точный перевод трактата Омара Хайяма, оригинал который хранился у учителя в тайнике. По второму переводу Ньютон и соорудил свой знаменитый второй зеркальный телескоп, демонстрация которого в 1671 году произвела сильное впечатление на его современников, что и послужило официальным поводом для избрания Ньютона в члены Лондонского королевского общества, как называлась тогда английская академия наук.

Ещё тогда, во время первого серьёзного прокола, Исаак Барроу сказал слова, которые Ньютон вывел в правило своей жизни. Он посоветовал ему внимательно слушать, побольше читать и выдавать лишь то, что есть, не более, дабы словесную глупость превратить в молчаливую мудрость. Ньютон не просто запомнил эти слова, он сделал это правилом своей последующей жизни. Более того, Барроу как-то ему сказал: «Если ты стоишь высоко и видишь дальше других, то лишь потому, что стоишь на плечах гигантов». Ньютон же эти слова перефразировал на тему своих гениальных открытий, хотя, по сути, речь шла о «Вольных каменщиках» и его зависимости от них.

В общем, Барроу сделал Ньютона весьма популярным и знаменитым, что естественно, прославляло и Кембриджский университет далеко за пределами Англии. Слава о молодом «гениальном учёном» стала настолько всеобъемлющей, что даже сам Ньютон начал верить в то, что он действительно гений. Благодаря непомерному эгоизму, его мания величия стала расти как на дрожжах. Дошло до того, что в одном из разговоров с Барроу, он небрежно отозвался о нём, ставя свою «гениальную» личность несравненно выше своего учителя. На что Барроу, имея достаточно сильный и волевой характер, сразу же поставил его на место, подчеркнув степень глупости Ньютона, напомнив ему, что достаточно ему опубликовать переводы Омара Хайяма и весь мир узнает каков на самом деле «гений» Ньютона.

Для Исаака это было более чем шокирующее откровение его учителя и теперь уже бывшего друга. Он был настолько напуган этим разговором, реальностью угроз Барроу, что несколько недель ходил сам не свой. Хотя сам Барроу и не думал воплощать этот план в жизнь, поскольку на популярность Ньютона были сделаны определённые ставки люциферян. Глупо было бы разрушать пирамиду в процессе её строительства. Однако с тех пор у Ньютона появляется навязчивая идея — выкрасть и сжечь «подлинники» трактата Омара Хайяма, чтобы уже никому не удалось его шантажировать и обвинять в плагиате.

Буквально через полгода после этого разговора, в мае 1677 года Барроу в возрасте 47 лет скоропостижно умирает. Воспользовавшись данными обстоятельствами, Ньютон успел забрать из тайника Барроу все бумаги, в том числе и работы Омара Хайяма, полагая, при этом, что он остался никем не замеченным. Затем он скопировал те моменты, которые, по его мнению, могли бы принести ему ещё большую славу. И с наслаждением, которое свойственно лишь психически больному человеку, сжёг старинные бумаги, так сказать весь «компромат» на свою персону.

[Evgeni RaMiraSh]

Дальнейшая жизнь Ньютона стала более чем размеренной. Он считал, что теперь был абсолютно свободен, хотя на самом деле это являлось лишь иллюзией, умело созданной манипулирующими им людьми от «Вольных каменщиков». Исаак в действительности стал ещё более от них зависим, чем ранее. Потешая его манию величия, и, естественно, преследуя свои интересы и цели, они выдвинули Исаака в депутаты парламента от Кембриджского университета, дабы пополнить своё «большинство». Именно пополнить, потому что Ньютон был совсем никудышный политик. Впоследствии, они не раз его баллотировали и пропихивали в члены парламента. Про него в то время ходил анекдот, что Палата общин услышала голос Ньютона всего лишь один раз за всё время, когда он обратился к сторожу с просьбой закрыть форточку в зале заседаний.

Всё бы было ничего, но по прошествию тринадцати лет со дня смерти Барроу Ньютон, купаясь в «самостоятельности» стал показывать уже свои «зубки», властолюбие, эгоизм, черты характерного деспота, которые присущи были ему и ранее, только в скрытой форме. Он продолжал выполнять поручения «Вольных каменщиков», но только всё чаще демонстрировал свою независимость и вносил в эти поручения свои коррективы, которые лишь усугубляли дело.

Однажды возникло серьёзное противостояние преподавателей Кембриджского университета с властями, которые хотели, чтобы университет был укреплён и возглавлен католиками. В состав делегации к властям с петицией протеста от университета вошёл и Ньютон. Его люциферяне специально выдвинули, чтобы он, пользуясь своей славой и авторитетом великого учёного, сказал решительное «нет». Вместо этого Ньютон, будучи трусливой натурой, особенно перед власть имущими, промямлил непонятно что. Положение спасли другие члены делегации, и университет всё-таки отстояли. Но люциферяне Исааку этого не простили.

Спустя некоторое время зимой в кабинете Ньютона случился пожар. Причём странный пожар, возникший якобы от упавшей, зажженной свечки на столе, и как-то лихо уничтоживший работы, которые Ньютон готовил к изданию: трактаты по оптике, химии, большое «сочинение» по акустике, рукописи о цвете и свете с его многолетними опытами и другие «его» труды. Причём пожар, лаконично пройдясь по бумагам Ньютона (и даже тем из его тайника, которые «непонятным образом» очутились на столе), больше ничего не повредив, на том и закончился.

Когда же Ньютон обнаружил это пепелище у себя в кабинете, то был не просто в шоке. То, что сгорели работы, которые он при всём желании не смог бы восстановить по памяти, поскольку они были им списаны с трактатов Омара Хайяма и других древних учёных (а не лично разработаны), это одно. Но то, что на этом пепелище лежала записка, в которой указывалось, что уничтоженные им при таких-то обстоятельствах трактаты Омара Хайяма являются всего лишь арабской копией подлинников, выполненных в XIII веке, вот это по настоящему потрясло Ньютона. Причём, настолько сильно, что он был на грани сумасшествия. В течение последующих трёх лет его сопровождали припадки умопомешательства, тяжёлые психические расстройства, мания преследования.

В «чувства» его привели те же люциферяне, объявив ему, что отныне как говорится, тот будет жить и дышать так, как они ему это прикажут. Для личности Ньютона это был смертельный приговор на всю оставшуюся жизнь. Он стал полностью зависимый от них. Более-менее восстановив своё здоровье, Ньютон попросил люциферян подыскать ему какую-нибудь должность в Лондоне, поскольку понятно, что ни о какой научной карьере речь уже идти не могла. Люциферяне дали ему возможность искупить его провинности перед ними преданным служением, устроив Ньютона на должность смотрителя Монетного двора. Исаак приступил к этому делу с субсайзерским усердием своего характера, пытаясь выслужиться перед люциферянами, дабы восстановить к себе былое доверие. И действительно добился в этом деле успеха, приведя в порядок расстроенное монетное дело Англии. За это он получил пожизненное высокооплачиваемое звание директора Монетного двора. Ну, а дальше привилегии повалились на него, как снежный ком. Его избирают и членом парламента, и президентом английского Королевского общества. В это же время труды Омара Хайяма, естественно под авторством Ньютона получают уже высокую оценку за пределами Англии. Благодаря этим трудам, Ньютона избирают иностранным членом Парижской академии наук. Кроме того, за научные «заслуги» Ньютона возводят в дворянское достоинство и он становится «сэром Исааком». Участвует в министерских и парламентских комиссиях, по протеже люциферян становится салонным философом принцессы Уэльской.

В общем люциферяне проворачивали через Ньютона серьёзные дела, стоящие гораздо больше, чем все его привилегии и звания. Ньютон прекрасно понимал всю марионеточность своего положения. И это неудовольствие в ущемлённом эгоцентризме выражалось уже в скверности и деспотичности его характера на старости лет. Он стал озабочен тем, каким его образ останется в памяти людей. Ньютон позировал перед художниками, дабы те рисовали его портреты. Причём, так часто позировал, как это в то время позволяли себе лишь коронованные особы. Ньютон садится за написание богословских сочинений и считает себя «избранником божьим» в толковании некоторых моментов Библии. Он начинает писать такой бред, что потом потомки удивлялись, как подобную несуразицу мог написать… великий Ньютон. Зато сам Ньютон высоко ценил именно эти свои сочинения и считал их главным делом своей жизни. Потому что это были действительно те труды, которые он сам сочинил, и в этом тексте был сам Ньютон, а не тот кумир, образ которого создали «Вольные каменщики» за счёт работ действительно выдающегося учёного Омара Хайяма. Ньютон умер, когда ему было уже за восемьдесят, перед смертью отказавшись от святого причастия. Но и после его смерти «Вольные каменщики» во всю использовали авторитет созданного ими образа для достижения своих целей.

Вы можете сказать: «По мне так всё равно кто изобрёл эти законы хоть Исаак Ньютон, хоть Омар Хайям, от этого-то закон всемирного тяготения не изменится. Мне то что, кто у кого слизал? Главное, по-моему, что эти знания дошли до меня». Ан нет, разница огромная. Во-первых, Ньютон списал лишь то, что отметил ему его учитель Барроу. Сам же Барроу опять же исходил не из того, что заложил Омар Хайям в своих трактатах, а из того, что он сам понял в свете знаний того времени. Поэтому закон всемирного тяготения у Ньютона и получился таким «ограниченным», своеобразным тормозом для науки. А ведь «научные труды» Ньютона в учёном мире долго воспринимались как аксиома из-за навязанного «Вольными каменщиками» непререкаемого авторитета Ньютона, сделав из него своеобразного идола для научного мира. А это, в свою очередь, тормозило попытки усовершенствовать науку. А когда уже явно стала проявляться несостыковка, «Вольные каменщики» и тут не растерялись. Выдвинули «Ньютона II» — под именем Альберт Эйнштейн.

Вот вам два примера: Ньютон и Омар Хайям. Один всю жизнь прослужил тьме, а другой свету. Делайте выводы! Ньютон — вор, который всю жизнь прожил с внутренним позором и в смерть ушел отягощённый такой кармой, что и врагу не пожелаешь. А Омар Хайям за свою жизнь сделал огромный скачок в духовном развитии. И своим трудом сотворил не просто много полезного для людей, но и, работая над собой, смог уйти из этого мира в более высшие сферы.


По материалам книги Анастасии Новых «Сэнсэй-4. Исконный Шамбалы».

Только, вот, по изложенному жирным шрифтом - дело вовсе не так обстоит, как сказано у Анастасии.

А именно: как показано в теме "О том, вращается ли Земля вокруг Солнца? И не только." - http://kolba.com.ua/index.php?topic=2353.0 - Солнце и Земля движутся в пространстве Вселенной - поступательно, а не так, чтобы Земля вращалась Солнцем, откуда нет и той силы, которая вращала бы Землю - нет силы притяжения, есть другая сила, обеспечивающая удержание Солнцем Земли, обеспечивающая "падение яблок на землю", но это - не так называемая сила притяжения, откуда и этот так называемый закон всемирного тяготения - туфта, впендюренная болваноидам и распространяемая болваноидами по всему миру уже как четвёртое столетие.

[Evgeni RaMiraSh]

Ну, вот, в силу изложенного в теме "Об обще планетарном катаклизме, имевшем место быть" - http://kolba.com.ua/index.php?topic=2365.0... с учётом, что он был всего-то 500 лет тому назад... и в силу того, что принятая человеками картина физического мира... не имеющая с реалиями ничего общего... а внедрённая в сознание людей - преднамеренно: http://kolba.com.ua/index.php?topic=2353.0 - тема тут "О том, вращается ли Земля вокруг Солнца? И не только."... вариант усматривается... с ориентацией на то, что выше изложено... что Коперник, Кеплер, Галилей, Ньютон... и даже Ломоносов... - это просто - литературные герои.

[Anya]

В первый раз слышу.