Сергей Есенин - На смерть Ленина.
Без комментариев, лучше поэта врядли скажешь.
Его уж нет, кто шел со славой,
За счастье угнетенных масс,
Кто речью гордой, чуть картавой,
Как сокрушающею лавой,
Вселенную до недр потряс...
Была пора жестоких лет,
Нас пестовали злые лапы.
На поприще крестьянских бед
Цвели имперские сатрапы.
Монархия! Зловещий смрад!
Веками шли пиры за пиром,
И продал власть аристократ
Промышленникам и банкирам.
Народ стонал, и в эту жуть
Страна ждала кого-нибудь.
И он пришел.
Он мощным словом
Повел нас всех к истокам новым.
Он нам сказал: "Чтоб кончить муки,
Берите всё в рабочьи руки.
Для вас спасенья больше нет,
Как ваша власть и ваш Совет".
И мы пошли, пошли к той цели,
Куда глаза его глядели,
Пошли туда, где видел он
Освобожденье всех племен...
И вот он умер.
Плач досаден.
Не славят музы голос бед.
Из меднолающих громадин
Салют последний даден, даден,
Того, кто спас нас - больше нет.
А я знаю иного поэта, он тоже писал о "товар ищи" Ленине
Андрей Август Лоэнгрин Кубин
Эпоха пустых пьедесталов,
или конец Великой Еврейской Революции в России.
Наш город потерял свой идеал.
Однажды вечером был сброшен с пьедестала
симбирский дяденька, который разжигал
из искры пламя. Скорби было мало.
Народ – привыкший сокрушать,- рукоплескал
его падение: прощаясь с коммунизмом
и светлым будущим. Никто не возражал
тому, что снова антисемитизмом
запахло в воздухе. «Долой его! Долой!» -
как и при Керенском, о зрелище мечтая,-
ревел плебей. Дрожащею рукой,
нечистого от плоти отгоняя,-
крестилась бабушка. Поскрипывал сапог
инспектора, который обеспечить
покой не мог. Фотограф, сбившись с ног,-
пытался этот день увековечить.
И тут же кой-кого запечатлел
над медным телом русского еврея,
который почему-то не хотел
назвать Союз Республик – Иудея!